В ноябре 1988 года в космос отправился первый советский космический корабль-ракетоплан серии «Буран». В беспилотном режиме. И этот полёт был признан абсолютно успешным. Все задачи были выполнены, а цели достигнуты. Народ ликовал! Вверх летели чепчики и замасленные картузы (шутка).
Полёт «Бурана» стал великолепным достижением советской космонавтики. Казалось бы – вперёд, мы всё можем, перед нами открыты все двери! Мы только начинаем!
Однако история считала по-другому. Она со вздохом сожаления перевернула очередную страницу, и наклонилась над новой, первой строкой летописи государства. Теперь уже Российского.
«Буран» совершил всего один полёт. А всего таких кораблей было заложено пять. Они должны были выполнять самые разнообразные задания: от доставки припасов и грузов на космическую станцию «Мир», до контроля за развёртыванием лазерных боевых станций типа «Скиф».
Космический ракетоплан был задуман в 1970-х годах как симметричный ответ на американский шаттл — программу, которую советские военные считали потенциальной угрозой. Хотя десять лет спустя стало совершенно очевидно, что шаттл НАСА вовсе не был устрашающим оружием, и, что ещё хуже, в 1986 году выяснилось, что у шаттлов напрочь отсутствует хоть какая-то система аварийного спасения экипажа. Наглядным свидетельством этого стала катастрофа «Челленджера».
Эта трагедия не прошла мимо взгляда советских конструкторов. Было принято решение усилить меры безопасности на «Буране». Первой мерой было сокращение экипажа максимум с восьми до четырёх космонавтов.
Эти четыре члена экипажа должны были находиться во время полёта на верхней палубе, и смогли бы спасти свои жизни, используя катапультные кресла. Да, этот вариант был не так хорош, как система аварийного спасения (САС) «Союза», предотвратившая гибель экипажа «Союза Т-10-1» в 1983 году, хотя теоретически кресла можно было использовать при большей высоте и скорости, чем у «Союза».
Но этого показалось недостаточно. А что будет, если новейший космический корабль выйдет из строя на орбите? Что, если во время запуска повредится керамический тепловой экран, или двери грузового отсека не удастся закрыть? Что тогда будем делать, товарищи?
Ответ на это вопрос оказался неожиданно прост. Экипаж застрял на орбите? У него нет возможности вернуться на Землю? Не беда! Специальный космический спасательный корабль всегда готов прийти на помощь!
Идея была настолько простой, насколько это возможно: во время первых пилотируемых полётов по программе «Буран» на Байконуре будет находиться на старте готовый к взлёту «Союз ТМ».
Если на орбите вдруг возникнет проблема, «Союз» взлетает с одним космонавтом на борту и стыкуется с «Бураном». Два космонавта (а в первых полётах предполагалось отправлять на ракетоплане по два человека), переходят на «Союз», и все трое возвращаются на Землю.
Казалось бы, всё очень просто.
Но был нюанс. На «Союзе» использовалась система стыковки «мама-папа», несовместимая с андрогинной системой «Бурана».
Решением было найдено: оснастить «Союз» той же андрогинной системой АПАС-89, что и на «Буране», хотя эта система была больше и тяжелее традиционной.
Предприятие НПО «Энергия» построило три «спасательных» корабля «Союз ТМ» с заводскими номерами 101, 102 и 103, оснащённых системой АПАС-89.
И как только эти корабли были готовы, было принято решение не дожидаться реальной чрезвычайной ситуации, чтобы их использовать. У кого-то из руководителей возникла такая мысль: почему бы не отрепетировать спасательную операцию сразу же в ходе первых полётов по программе «Буран»? Таким образом можно одним выстрелом «убить двух зайцев»: проверить пригодность спасательной системы, и в процессе проверки получить бесценный опыт.
Предполагалось, что в ходе полёта космический корабль-ракетоплан (2К) отправится в космос без экипажа, и состыкуется на орбите с модулем «Кристалл» корабля «Мир» с помощью системы АПАС-89. Экипаж «Мира» должен будет осмотреть внутреннюю часть корабля, установить в его трюме с помощью роботизированной руки рентгеновский телескоп, после чего 2К отделится от станции, и начнёт одиночный полет.
Позже с Байконура взлетит спасательный «Союз-101» с двумя космонавтами и состыкуется с 2К. Два члена экипажа проживут на корабле одни сутки, а затем вернутся к «Миру», и снова состыкуются с со станцией с помощью АПАС-89 модуля «Кристалл». Корабль 2К вернётся на Землю без экипажа.
Для этого «полупилотируемого» полёта в ноябре 1990 года было отобрано шесть космонавтов. Трое из них были инженерами Центра подготовки космонавтов (ЦПК): Эдуард Степанов, Валерий Илларионов и Николай Фефелов. Трое других – летчики ВВС, прикомандированные к программе «Буран»: Леонид Каденюк, Иван Бачурин и Алексей Бородай.
Полёт должен был состояться в 1991 году, но был отложен до конца 1992 года. В марте того же года, через три месяца после распада СССР, шесть космонавтов завершили интенсивную подготовку к полёту, который к тому моменту был перенесён на 1993 год.
Задумка со спасательным «Союзом» позволила серьёзно повысить безопасность программы «Буран», и в то же время это был великолепный симбиоз двух радикально разных пилотируемых систем.
НАСА же никогда не имело возможности реализовать подобную схему спасения.
В мае 1993 года программа «Буран», слишком дорогая и сложная для «мёртвой» экономики молодой Российской Федерации, была официально закрыта. «Союз-101» полетел в космос 24 января 1993 года под названием «Союз ТМ-16». Это был единственный «Союз-спасатель», достигший орбиты, и второй с андрогинной системой (первым был «Союз-19», состыковавшийся с ЭПАС «Аполлон» в 1975 году).
«Союз-102» и «Союз-103» были преобразованы в обычные «Союзы ТМ», оснащённые классической стыковочной системой.
Примечательно, но сегодня китайские пилотируемые корабли «Шэньчжоу» используют систему стыковки, словно скопированную с АПАС-89.
Наверное, это просто совпадение.
Всем добра.
